Свое гносеологическое направление Лосский называет интуитивизм(1). Этим словом он обозначает учение о том, что познаваемый предмет, даже и в случае знания о внешнем мире, вступает в сознание познающего индивидуума в подлиннике, самолично и потому познается так, как он существует независимо от акта познавания. Такое созерцание чужого бытия в подлиннике возможно потому, что мир есть органическое целое, и познающий субъект, индивидуальное человеческое я есть сверхвременное и сверхпространственное существо, интимно связанное со всем миром. Отношение субъекта ко всем существам всего мира, благодоря которому возможна интуиция, Лосский называет гносеологическою координациею(2). Эта сочетанность я со всеми элементами мира еще не есть знание. Для того чтобы предмет был не только связан с я, но еще и стал опознанным, субъект должен направить на предмет интенциональные психические акты — акт осознания, внимания, различения и т. п.
Чувственные качества предметов, цвета, звуки, тепло и т. п., согласно интуитивизму, транссубъективны, т. е. принадлежат самим предметам внешнего мира. Они субъективируются и психологизируются сторонниками каузальной теории восприятия, согласно которой раздражение органов чувств лучами света, волнами воздуха и т. п. есть причина, порождающая содержание восприятия. Лосский выработал координационную теорию восприятия и в вопросе о роли физиологических процессов при восприятии придерживается теории Бергсона, выраженной в его книге "Материя и память". Основной замысел этой теории таков: раздражение органа чувств и физиологический процесс в центрах головного мозга есть не причина, порождающая содержание восприятия, а только стимул, подстрекающий познающее я направить свое внимание и акты различения на сам предмет внешнего мира.
Предметы внешнего мира координированы с познающим индивидуумом целиком со всем бесконечным множеством своих содержаний, но все это богатство предмета связано с человеческим я лишь подсознательно. Из состава предмета человек опознает только бесконечно малую часть его, именно только те стороны предмета, которые представляют для него интерес и которые он подвергнул различению на фоне наличных и вспоминаемых содержаний бытия. Человек вследствие ограниченности своих сил не может сразу произвести бесконечное множество актов различения. Поэтому наше восприятие, как имение предмета в сознании в опознанном виде, есть только выборка из предмета; следовательно, знание наше всегда фрагментарно. Различия в восприятии одного и того же предмета различными индивидуумами объясняется чаще всего тем, что выборка из состава предмета тех сторон, которые возводятся из подсознания в область сознания и знания, производится разными лицами различно и потому в одном и том же предмете два наблюдателя зачастую находят глубоко различное содержание.
Соглашаясь с учением Бергсона о памяти-грезе, Лосский понимает память как непосредственное созерцание субъектом своего прошлого в подлиннике. Иллюзии и галлюцинации объясняются поэтому, как субъективный синтез вспоминаемых транссубъективных данных прошлого опыта.
Все то, что не имеет временной и пространственной формы, Лосский называет идеальным бытием в духе метафизики платонизма. Сюда относятся, например, содержание общих понятий, все отношения, например, причинная связь, связь качества и носителя качеств, количественные формы и отношения (число, единство, множество и т. п.). Термином реальное бытие Лосский обозначает события, т. е. все то, что имеет временную или пространственно-временную форму. Реальное бытие может возникать и быть системным не иначе, как на основе идеального бытия. Чтобы подчеркнуть эту сторону своего учения о мире, Лосский называет свою метафизику идеал-реализмом(3). Кроме идеального и реального бытия, есть бытие металогическое, т. е. стоящее выше законов тожества, противоречия и исключенного третьего, например Бог. Идеальное бытие есть предмет интеллектуальной интуиции(4) (умозрение). Оно созерцается непосредственно в подлиннике; следовательно, дискурсивное мышление не противоположно интуиции, оно есть один из видов интуиции. Металогическое бытие есть предмет мистической интуиции. Интуитивизм Лосского глубоко отличается от интуитивизма Бергсона. Согласно гносеологии Бергсона подлинное бытие иррационально(5), тогда как Лосский считает рациональную системность существенно важною стороною строения бытия, наблюдаемою посредством интеллектуальной интуиции.
Познавательные акты совершает сверхвременный и сверхпространственный деятель, субъект. Это не гносеологическое я Риккерта, не трансцендентальное я Гуссерля, а индивидуальное человеческое я, творящее свои индивидуальные психические акты внимания, припоминания, желания и т. п. Будучи сверхвременным и сверхпространственным, человеческое я есть идеальное бытие и может быть обозначено термином субстанция или лучше для большей ясности термином субстанциальный деятель(6). Не только познавательные акты, также и все другие деятельности, все события, т. е. всякое реальное бытие творится субстанциальными деятелями. Пение мелодии, переживание чувств, желаний есть проявление какого-либо я. Действия отталкивания, притяжения, движения в пространстве производятся людьми, но также и электронами, протонами и т. п., поскольку в основе их тоже есть субстанциальные деятели.
События, имеющие временную форму, но не имеющие пространственной формы суть психические процессы. События, имеющие пространственно-временную форму, суть телесное бытие. Если в их составе есть процессы отталкивания, то это — материальное телесное бытие.
Человеческое я есть деятель, производящий не только психические, но и материальные процессы отталкивания и притяжения, образующие сферу его тела. Точнее говоря, человеческое тело есть продукт сотрудничества человеческого я с множеством других субстанциальных деятелей низшей ступени развития. Таким образом, вовсе не требуется допускать, как это делал Декарт, две различные субстанции, из которых одна была бы причиною душевных, а другая причиною материальных процессов. Придерживаясь динамистической теории материи, т. е. признавая, что материальное бытие есть не субстанция, а только процесс отталкиваний, притяжений и творения чувственных качеств, можно понять и признать, что один и тот же деятель является источником и психического процесса (напр., отвращения по поводу запаха гниющего растения) и материального процесса (отталкивания этого растения). Субстанциальный деятель есть идеальное, сверхвременное и сверхпространственное существо и, как таковое, стоит выше различия психического и материального процесса: субстанциальный деятель есть бытие "мета-психофизическое" (термин В. Штерна в его книге "Person und Sache").
Благодаря своей сверхвременности субстанциальный деятель способен соотносить прошлое, настоящее и будущее; свои поступки он осуществляет в настоящем на основе испытанного им прошлого ради желаемого им будущего; иными словами, его поступки имеют характер целестремительный. Простейший тип проявлений деятеля суть действия отталкивания и притяжения, образующие сферу его материальной телесности. Эти действия, имеющие пространственно-временную форму, могут быть осуществлены не иначе, как под
руководством действий того же субъекта, имеющих только временную форму: на высшей ступени развития это — психические процессы стремления и усилия, связанные с представленном прошлого и будущего и с эмоциональным переживанием ценностей; на низших ступенях развития — это психоидные(7) бессознательные стремления и усилия. Согласно этому учению всякий материальный процесс психо-материален или, по крайней мере, психоидно-материален. Психический и психоидный процесс есть не пассивная надстройка над материальными процессами, а существенное условие возможности материального процесса, руководящее им, именно определяющее его направление, состав и смысл, т. е. цель.
Учение Лосского о деятелях, совершающих психофизические процессы целестремительно, напоминает понятие монады Лейбница или понятие личности В. Штерна(8). Субстанциальный деятель всегда есть действительная или, по крайней мере, потенциальная личность. Действительною личностью деятель становится на той ступени развития, когда он приобретает способность познавать абсолютные ценности, в особенности нравственные, и сознает долженствование осуществлять их в своем поведении. Такое мировоззрение можно назвать персонализм ом. От персонализма Лейбница, в наиболее распространненой версии его, учение Лосского отличается реалистическим (не психологическим) пониманием материального процесса(9). Далее, оно отличается и от учения Лейбница, и от учения Штерна отрицанием психо-физического параллелизма, признанием зависимости материального процесса от психического. Наконец, в третьих, оно еще глубже отличается от учений Лейбница приданием единосущия субстанциальных деятелей.
Творя свои проявления, субстанциальный деятель оформляет их сообразно принципам строения времени, пространства, согласно математическим законосообразностям и т. п. Эти принципы имеют характер отвлеченно-идеальных начал. Глубокое различие между субстанциальным деятелем и этими отвлеченными идеями состоит в том, что отвлеченные идеи обладают ограниченным содержанием, тогда как всякий субстанциальный деятель бесконечно содержателен и не может быть исчерпан никакою совокупностью отвлеченных понятий. Поэтому о субстанциальных деятелях можно сказать, что они суть конкретно-идеальные начала. Далее, отвлеченные идеи пассивны; они не способны самостоятельно производить оформление; необходим деятель, который осуществлял бы оформление реальных процессов сообразно отвлеченным идеям. Таков именно субстанциальный деятель:
будучи носителем творческой силы, он производит реальные процессы и оформляет их сообразно отвлеченным идеям. Итак, конкретно-идеальные деятели суть носители отвлеченно-идеальных форм(10)
Все деятели творят реальные процессы сообразно одним и тем же основным идеальным формам времени, пространства и т. п., которые не только одинаковы, но и численно тожественны. Отсюда следует, что субстанциальные деятели некоторою стороною своей сущности не раздельны, а тожественны, т. е. единосущны. Коренное отличие персонализма Лосского от монадологии Лейбница заключается в этом отрицании обособленности деятелей, в отрицании мысли Лейбница, что у монад нет "ни окон, не дверей". Как носители творческих сил, субстанциальные деятели самостоятельны и различны, но как носители основных отвлеченно-идеальных форм, они тожественны, составляют одно существо и потому также и тою своею стороною, которая самостоятельна, они координированы друг с другом настолько, что существует возможность интуиции, любви, симпатии (той подлинной симпатии, понятие которой выработал М. Шелер)(11), т. е. непосредственного интимного общения.
Поскольку тожественная сторона деятелей сводится к отвлеченно-идеальным началам, постольку и единосушие их можно назвать отвлеченным единосущием. Оформляя свои действования согласно тожественным принципам, деятели" реализуют множество систем пространственно-временных отношений, которые не распадаются на отдельные миры, а образуют единую систему космоса. Во главе этой системы стоит высоко развитой субстанциальный деятель. Мировой дух.
В единых рамках космоса общение между деятелями подчинено общим формам, обусловливающим возможность космического процесса и осмысленности его, но содержание этого общения не предопределено: действия их могут иметь характер любовного сочетания сил для единодушной жизни, но могут иметь также характер враждебного противоборства. В последнем случае возникают различные ступени распада, которые однако не уничтожают общих формальных рамок единства мира, обусловленных отвлеченным единосущием. Отвлеченное единосущие есть условие осмысленности мирового процесса, именно условие реализации в нем абсолютных ценностей. Всеобъемлющая абсолютная ценность есть абсолютная полнота бытия, полнота жизни. Она может быть достигнута деятелями через восполнение их друг другом, поскольку они соучаствуют в бытии друг друга, усваивая цели друг друга путем интуиции и любви и не вступая на путь враждебного противоборства друг другу, стесняющего и обедняющего жизнь. Такая единодушная жизнь есть конкретное единосущие. Совокупность принципов, входящих в состав отвлеченного единосущия и ведущих при правильном использовании их к конкретному единосущию, можно назвать Абстрактным Логосом мира(12).
Сочетание нескольких деятелей, усвоивших хотя бы некоторые стремления друг друга для совместного осуществления их, есть средство для выработки все более и более сложных ступеней жизни. Замечательные формы такого единосущия возникают тогда, когда группа деятелей подчиняется одному деятелю, стоящему на более высокой ступени развития, и служит ему органами. Отсюда получаются такие ступени единств, как атом, молекула, кристалл, одноклеточный организм, многоклеточный организм, сообщество организмов, Напр. улей, гнездо термитов; в сфере человеческой жизни — народ, человечество; другую область единств образуют небесные тела — планета, солнечная система, вселенная. Каждая следующая ступень объединения обладает более высокими творческими силами, чем предыдущая, и во главе ее стоит личность более высокой ступени развития. Таким образом метафизика Лосского, как и монадология Лейбница, есть иерархический персонализм.
Группа деятелей, подчинившихся более высоко развитому деятелю и служащих ему органами, есть тело деятеля. Отделение деятеля от своих союзников есть смерть. Обыкновенно, слово тело имеет другое значение: им обозначается пространственная система процессов, производимых деятелем вместе с его союзниками. Чтобы различить эти два значения слова тело, можно назвать группу деятелей, подчиненных главному деятелю, термином союзное тело деятеля. Что же касается пространственных процессов, если среди них есть отталкивания, создающие относительно непроницаемый объем, такую пространственную систему можно назвать материальным телом деятеля. Впрочем, в большинстве случаев к этим прилагательным не необходимо прибегать, потому что из контекста видно, о каком теле идет речь.
Система мира, состоящая из множества деятелей, творчески самостоятельных и в тоже время спаянных воедино отвлеченным единосущием, обеспечивающим единые рамки космоса, не может быть мыслима, как носящая сама в себе основание своего существования. Она необходимо указывает за пределы самой себя на такое начало, которое не принадлежит к системе мира и вообще не есть система многих элементов, потому что система отношений предполагала бы существование еще более высокого начала, обосновывающего ее. Итак, основанием системы мира может быть только Сверхсистемное, Сверхмировое начало. Оно несоизмеримо с миром и потому, говоря о нем, приходится характеризовать его только отрицательными предикатами ("отрицательное богословие") или предикатами с прибавкою слова "сверх": Оно не есть разум, а сверхразумное, не есть личность, а сверхличное и т. п. Даже термин Абсолютное не применим к нему самому по себе, так как Абсолютное соотносительно с относительным, т. е. с мировым бытием. Иными словами, это значит, что Сверхмировое начало свободно от мира: для Него нет никакой необходимости, в силу которой Оно должно было бы обосновывать мир. Мир не может существовать без Сверхмирового начала, но само это начало могло бы существовать без мира. К усмотрению Его философия приходит от умозрения о мире, т. е. от интеллектуальной интуиции, направленной на мир и завершающейся мистическою интуициею, направленною за пределы мира на Сверхмировое металогическое начало(13).
Сверхмировое начало несоизмеримо с миром; поэтому обоснование Им мира есть не диалектическое развитие, не эманация и т. п. виды отношений, допускаемые пантеизмом, но абсолютное творение, именно творение мира из ничего. Это библейское учение, граматически плохо выраженное, не следует понимать так, будто Бог взял какое-то ничто, как материал, из которого он сотворил мир. Слова эти нужно понимать проще: для творения мира Богу не нужно брать ничего ни из Себя, ни извне Себя: Он творит мир, как совершенно новое, иное бытие, чем Он Сам (14).
Изложенное учение о Высшем начале имеет чисто философский характер. Оно должно быть дополнено данными религиозного опыта. В интимном, особенно в молитвенном общении это начало открывается, как Живой Бог, как Личность. Кроме религиозного опыта. философия должна опираться еще и на Откровение, сообщающее нам, что Бог, будучи Единым по существу, троичен в Лицах: Он есть Бог-Отец, Бог-Сын и Бог Дух Святой. Философия имеет право использовать догмат Троичности, потому что он придает высокий смысл, связность и последовательность всему остальному составу миропонимания. В живом религиозном опыте,опирающемся на Откровение, человек находит Бога, как абсолютную полноту жизни Трех Лиц, конкретно единосущных в Своей совершенной взаимной любви. Все эти определения принадлежат Богу, как невыразимому никакими словами и понятиями Божественному Сверхчто. Поэтому нужно помнить, что они не тожественны понятиям о тварных существах и употребляются нами только по металогической аналогии Таким образом положительное богословие (катафатическое) не противоречит отрицательному (апофатическому) богословию, а содержит его в себе.
Бог открывается в религиозном опыте не только, как абсолютная полнота бытия, но и как высшая абсолютно совершенная ценность, как само Добро, вернее Сверхдобро, именно — Любовь, Нравственное добро. Истина, Свобода, Абсолютная полнота бытия и жизни.
Красота. Важнейшие стороны совершенства Бога выражаются в таких атрибутах, как Всемогущий, Всеблагой, Всеведущий, Вездесущий.
Бог в Его Троичной жизни есть абсолютная полнота бытия, первичная и всеобъемлющая самоценность. Каждая сотворенная Им личность наделена такими свойствами, правильное использование которых дает возможность достигнуть абсолютной полноты жизни. Следовательно, каждая тварная личность, по крайней мере в потенции, тоже есть всеобъемлющая абсолютная самоценность, но не первичная. Все необходимые аспекты абсолютной полноты бытия, любовь, красота, истина, свобода и т. п. тоже суть абсолютные самоценности, но, будучи лишь сторонами целого, они суть частичные абсолютные ценности. Каждая из них есть бытие в его значении для абсолютной полноты жизни. Это значит, что ценность есть не прибавка к бытию, не какое-то качество, носимое им рядом с другими качествами, а органическое единство самого бытия и его значения. Эта теория, говорит Лосский, есть онтологическая теория ценностей(15). Бытие, приближающее к абсолютной полноте жизни, есть положительная ценность, а удаляющее от нее, есть отрицательная ценность.
Бог, Всемогущий, Всеблагой и Всеведущий, творит мир, как систему существ, полную высочайшего смысла, именно состоящую из существ, способных творить при Его благодатном содействии высшее добро, Божественную полноту жизни. Такими существами могут быть только личности; следовательно. Бог творит только личности.